| |||
|
АНДРЕЙ БЕЛЫЙ
РОДИНА В. П. Свентицкому Те же росы , откосы , туманы , Над бурьянами рдяный восход, Холодеющий шелест поляны, Голодающий, бедный народ; И в раздолье, на воле - неволя; И суровый свинцовый наш край Нам бросает с холодного поля - Посылает нам крик: "Умирай - Как и все умирают..." Не дышишь, Смертоносных не слышишь угроз: - Безысходные возгласы слышишь И рыданий, и жалоб, и слез. Те же возгласы ветер доносит; Те же стаи несытых смертей Над откосами косами косят, Над откосами косят людей. Роковая страна, ледяная, Проклятая железной судьбой - Мать Россия, о родина злая, Кто же так подшутил над тобой? МАРИНА ЦВЕТАЕВА КОЛИ МИЛЫМ НАЗОВУ Коли милым назову - не соскучишься! Богородицей - слыву - Троеручицей: Одной - крепости крушу, друга - тамотка, Третьей по морю пишу - рыбам грамотку. А немилый кто взойдет да придвинется, Подивится весь народ, что за схимница! Филин ухнет, черный кот ощетинится. Будешь помнить цельный год - чернокнижницу! Черт: ползком не продерусь! - а мне едется! Хочешь, с зеркальцем пройдусь - в гололедицу? Ради барских твоих нужд - хошь в метельщицы! Только в мамки - не гожусь - в колыбельщицы! Коль похожа на жену - где повойник мой? Коль похожа на вдову - где покойник мой? Коли суженого жду - где бессонница? Царь-Девицею живу - беззаконницей! СИЛЬВА КАПУТИКЯН Я - ЖЕНЩИНА Я - женщина, и значит я - актриса. Во мне сто лиц и тысяча ролей. Я - женщина, и значит я - царица. Возлюбленная всех земных царей. Я - женщина, и значит я - рабыня. Познавшая соленый вкус обид. Я - женщина, и значит я -пустыня, Которая тебя испепелит... Я - женщина. Сильна я по неволе. Но, знаешь, даже если жизнь борьба Я - женщина, я слабая до боли. Я - женщина, и значит я - судьба. Я - женщина, я просто вспышка страсти, Но мой удел - терпение и труд. Я - женщина, я - то большое счастье, Которое совсем не берегут. Я - женщина, и этим я опасна. Огонь и лед навек во мне одной. Я - женщина, и значит я прекрасна, С младенчества до старости седой. Я - женщина, и в мире все дороги Ведут ко мне, а не в какой-то Рим! Я - женщина, я избранная Богом, Хотя этим и наказанная им... НОВЕЛЛА МАТВЕЕВА ЗАКОН ПЕСЕН Хороводы вакханок в экстазе, Фавна к нимфе копытца несут... Хорошо, как рисунок на вазе, Но для лирики — чистый абсурд! Лишь небесная страсть остается В песнях вечной. (Лаура, живи!) Существует, но вряд ли поется Земноводная грубость любви. Кто там в рощу так робко прокрался? Притаился под сенью ветвей? Пой!— пока на балкон не взобрался, Не назвал Инезилью своей! Пой — пока, по искусства законам, Девять Муз во главе с Купидоном Девять шелковых лестниц совьют... Серенады поют — под балконом. На балконах — уже не поют! И, тем паче, с высот геликонов Тот сорвется, кто тайны притонов С гордым видом выносит на суд. (Вас на пуговицы переплавят, Сир! А пуговицы — пропьют! Кто же карту краплёную славит?! Спрячь ее, незадачливый плут!) Очень многое, так мне сдается, Существует, но — нет!— не поется. Грусть поется, поется разлука, Упованием песня жива. Но у блуда нет вещего звука. (Что поделаешь!— жизнь такова.) Только тот, кто любви своей силой За возлюбленной тенью в Аид Мог спуститься, тот песню для милой В неподкупных веках сохранит. Коль же скоро во всяком напеве Похоть та же и разницы нет, То за что же вакханками в гневе Был растерзан великий поэт? Жизнь — цветок. Ей закон — аромат. Не ищи же, теряясь по сортам, Божью искру в Калачестве тертом, Друг мечты и романтики брат! Пой — цепляясь на лестничном шелке; Пой — пока твои мысли невинны И пока на губах молоко Не обсохло... Пути твои долги, Твои лестницы — длинны-предлинны, Твой балкон — высоко, высоко... АПОЛЛОН ГРИГОРЬЕВ ЖЕНЩИНА Вся сетью лжи причудливого сна Таинственно опутана она, И, может быть, мирятся в ней одной Добро и зло, тревога и покой... И пусть при ней душа всегда полна Сомнением мучительным и злым - Зачем и кем так лживо создана Она, дитя причудливого сна? Но в этот сон так верить мы хотим, Как никогда не верим в бытие... Волшебный круг, опутавший ее, Нам странно-чужд порою, а порой Знакомою из детства стариной На душу веет... Детской простотой Порой полны слова ее, и тих, И нежен взгляд,- но было б верить в них Безумием... Нежданный хлад речей Неверием обманутых страстей За ними вслед так странно изумит, Что душу вновь сомненье посетит: Зачем и кем так лживо создана Она, дитя причудливого сна? ИГОРЬ ИРТЕНЬЕВ И ТАТЬЯНА ПАРФЁНОВА ИГОРЬ ИРТЕНЬЕВ: Женщины носят чулки и колготки, И равнодушны к вопросам культуры. Двадцать процентов из них - идиотки, Тридцать процентов - набитые дуры. Сорок процентов из них - психопатки, В сумме нам это дает девяносто. Десять процентов имеем в остатке, Да и из этих-то выбрать не просто. ТАТЬЯНА ПАНФЁРОВА (ответ Иртеньеву): Носят мужчины усы и бородки, И обсуждают проблемы любые. Двадцать процентов из них - голубые. Сорок процентов - любители водки. Тридцать процентов из них - импотенты, У десяти - с головой не в порядке. В сумме нам это дает сто процентов, И ничего не имеем в остатке. ПЁТР МЕЖУРИЦКИЙ Я понимаю, любят не за это, Но согласись, прекрасная подруга, Курю я дорогие сигареты И мною обеспечена супруга, Мой имидж не далек от идеала, И до сих пор удачлив я в карьере, А то бы ты меня в гробу видала Или с другим была по крайней мере - Он был бы, как я некогда, дебилом, Сплошь в комплексах и кое-как одетым, Но, Боже, как бы ты его любила И, что ужасно, именно за это. ТАТЬЯНА ПУТИНЦЕВА ЛЕТО.САД. Акулина. Лукошко, малина. ЛапоткИ, лубок. Глубок Взгляд глаз Из аквамарина. Сарафан, коса. Губки сладки. Летит оса. Лето. Сад. Фрося. Цыплята, просо. Сверчки, травы, росы. Красива. Барин бросил. А как просила Не бросать. Лето. Сад. Настя. Ужасти, страсти, Страшные сказки, Грустные. Сонные глазки. Курносая. Русая. На ненастье Нет досад. Лето. Сад. Алёна. Лён по колено. Холсты белёны. Не ленива. Вплетены Ленты. У плетня Сплетни. Олений взгляд. Лето. Сад. Таня. ШАньги в сметане. Брань няни. Тайны. На танцы тянет. Стан тонок. Стон - омут: Утянет - Нету Пути назад. Лето. Сад. Стеша. В степи утешит, Станешь тише. С шестом шастает, Шестерых ушерстит В спешке. Стишки, насмешки. Сшила плат Полосат. Лето. Сад. ПОДРАЖАНИЕ КОЗЬМЕ ПРУТКОВУ (ему же и посвящается) Сколь грустно от людских несовершенств И от тщеты земной, а особливо Когда надеешься избегнуть их счастливо, Испив фиал сияющих блаженств. Единственный, кто мог сие понять, Давно почил (неважно, жил иль нЕ жил), Он так чутьё ласкал, лелеял, нежил Зефирами стихов, что обонять Я сызмальства привыкла, пташкой нежной Скользя меж мощных разума ветвей - Уже не ласточка, ещё не соловей, - Но чувств и дум гордясь природой смежной, Противной позе, чуждой декадентств, Кумиру вторила, едва от сна восставши, Ещё не знаючи, ещё не испытавши - Сколь грустно от людских несовершенств. ИВАН ТУРГЕНЕВ КАК ХОРОШИ, КАК СВЕЖИ БЫЛИ РОЗЫ ...` Где-то, когда-то, давно-давно тому назад, я прочел одно стихотворение. Оно скоро позабылось мною... но первый стих остался у меня в памяти: Как хороши, как свежи были розы ... Теперь зима; мороз запушил стекла окон; в темной комнате горит одна свеча. Я сижу, забившись в угол; а в голове все звенит да звенит: Как хороши, как свежи были розы ... И вижу я себя перед низким окном загородного русского дома. Летний вечер тихо тает и переходит в ночь, в теплом воздухе пахнет резедой и липой; а на окне, опершись на выпрямленную руку и склонив голову к плечу, сидит девушка - и безмолвно и пристально смотрит на небо, как бы выжидая появления первых звезд. Как простодушно-вдохновенны задумчивые глаза, как трогательно-невинны раскрытые, вопрошающие губы, как ровно дышит еще не вполне расцветшая, еще ничем не взволнованная грудь, как чист и нежен облик юного лица! Я не дерзаю заговорить с нею,- но как она мне дорога, как бьется мое сердце! Как хороши, как свежи были розы ... А в комнате все темней да темней... Нагоревшая свеча трещит, беглые тени колеблются на низком потолке, мороз скрипит и злится за стеною - и чудится скучный, старческий шепот... Как хороши, как свежи были розы ... Встают передо мною другие образы... Слышится веселый шум семейной деревенской жизни. Две русые головки, прислонясь друг к дружке, бойко смотрят на меня своими светлыми глазками, алые щеки трепещут сдержанным смехом, руки ласково сплелись, вперебивку звучат молодые, добрые голоса; а немного подальше, в глубине уютной комнаты, другие, тоже молодые руки бегают, путаясь пальцами, по клавишам старенького пианино - и ланнеровский вальс не может заглушить воркотню патриархального самовара... Как хороши, как свежи были розы ... Свеча меркнет и гаснет... Кто это кашляет там так хрипло и глухо? Свернувшись в калачик, жмется и вздрагивает у ног моих старый пес, мой единственный товарищ... Мне холодно... Я зябну... и все они умерли... умерли... Как хороши, как свежи были розы ... НИКОЛАЙ ЗИНОВЬЕВ В степи, покрытой пылью бренной, Сидел и плакал человек. А мимо шёл Творец Вселенной. Остановившись, Он изрек: “Я друг униженных и бедных, Я всех убогих берегу, Я знаю много слов заветных. Я есмь твой Бог. Я всё могу. Меня печалит вид твой грустный, Какой нуждою ты тесним?” И человек сказал: “Я - русский”, И Бог заплакал вместе с ним. МАРГАРИТА МЫСЛЯКОВА БОЖЕСТВЕННАЯ ПАРА Прочь от цвета! Написать о звуке собранно, осмысленно и щедро. Не глаза родят его, не руки, а гортани алая пещера, что и замечательно. Вполне мы в ойкумене явленной могли бы оказаться нестерпимо немы, как цветы, улитки или рыбы. Только слово, бывшее в начале воплощеньем царственного Духа, требовало властного звучанья, смысла, достигающего уха. Но вокруг не камни-истуканы - и природа жаждет выраженья, ведь способны к звуку и вулканы, и громов из неба исторженье. Будят слух и шторм во много баллов, и дождя простая каватина. Совершу лишь уточненье в малом, без него не выживет картина. Если б звук не для людей был создан, как могучий волхв для волхованья, ни за что он не был бы осознан, не обрёл бы этого названья. Но прекрасны Замысла излуки - наделить нас собственностью дара тоже звуком говорить о звуке: звук и мы - божественная пара... |
| послушать стихи разных поэтов |
| вернуться на главную страницу |
| перейти на сайт matyuhin-songs.narod.ru |
