| |||
|
ВЛАДИМИР СОЛОВЬЁВ БЕДНЫЙ ДРУГ, ИСТОМИЛ ТЕБЯ ПУТЬ Бедный друг, истомил тебя путь, Темен взор, и венок твой измят. Ты войди же ко мне отдохнуть. Потускнел, догорая, закат. Где была и откуда идешь, Бедный друг, не спрошу я, любя; Только имя мое назовешь - Молча к сердцу прижму я тебя. Смерть и Время царят на земле,- Ты владыками их не зови; Всё, кружась, исчезает во мгле, Неподвижно лишь солнце любви. ВЛАДИСЛАВ ХОДАСЕВИЧ РОМАНС "Накинув плащ, с гитарой под полою:" Цвети звездой, ночная синева! Ах, я лица влюбленного не скрою, Когда пою наивные слова. Она скромна, проста ее одежда, В глазах - любовь и ласковый испуг. Не обмани, последняя надежда, Не обмани, пожатье робких рук! Она тиха, влюбленная голубка. Поможет ночь любовной ворожбе. В который раз на дно хмельного кубка Бросаю скорбь и память - о тебе! Не уловить доверчивому взгляду В моем лице восторженную ложь. "Иль, может быть, услышав серенаду, Ты из нее хоть что-нибудь поймешь?" Я прожил годы в боли неизменной, Шутя пою наивные слова, "Но песнь моя есть фимиам священный!.." Благослови, ночная синева! 27-30 августа 1907 Москва РЫБАК Я наживляю мой крючок Трепещущей звездой Луна - мой белый поплавок Над чёрною водой. Сижу, старик, у тихих вод И тихо так пою, И солнце каждый день клюёт На удочку мою. А я веду его, веду Весь день по небу, но Под вечер, заглотав звезду, Срывается оно. И скоро звёзд моих запас Истрачу я, рыбак. Эй, берегитесь! В этот час Охватит землю мрак. ДМИТРИЙ ЦЕНЗОР 1877 - 1947) Из цикла "Старое гетто" ЖЕНЩИНЫ Печальные, с бездонными глазами, Горевшие непонятой мечтой, Беспечные, как ветер над полями, Пленявшие капризной красотой... О, сколько их прошло передо мной! О, сколько их искало между нами Поэзии и страсти неземной! И каждая томилась и ждала Красивых мук, невысказанной неги. И каждая безгрешно отдала Своей весны зеленые побеги... О, ландыши, грустящие о снеге,- О, женщины! У вас душа светла И горестна, как музыка элегий... 1916г. ВЛАДИМИР МАЯКОВСКИЙ ВОЕННО-МОРСКАЯ ЛЮБОВЬ По морям, играя, носится с миноносцем миноносица. Льнет, как будто к меду осочка, к миноносцу миноносочка. И конца б не довелось ему, благодушью миноносьему. Вдруг прожектор, вздев на нос очки, впился в спину миноносочки. Как взревет медноголосина: «Р-р-р-астакая миноносина!» Прямо ль, влево ль, вправо ль бросится, а сбежала миноносица. Но ударить удалось ему по ребру по миноносьему. Плач и вой морями носится: овдовела миноносица. И чего это несносен нам мир в семействе миноносином? ТУЧКИНЫ ШТУЧКИ Плыли по небу тучки. Тучек - четыре штучки : от первой до третьей - люди; четвертая была верблюдик. К ним, любопытством объятая, по дороге пристала пятая, от нее в небосинем лоне разбежались за слоником слоник. И, не знаю, спугнула шестая ли, тучки взяли все - и растаяли. И следом за ними, гонясь и сжирав, солнце погналось - желтый жираф. ДАНИИЛ ХАРМС ИЗ ДОМА ВЫШЕЛ ЧЕЛОВЕК Из дома вышел человек С дубинкой и мешком И в дальний путь, И в дальний путь Отправился пешком. Он шел все прямо и вперед И все вперед глядел. Не спал, не пил, Не пил, не спал, Не спал, не пил, не ел. И вот однажды на заре Вошел он в темный лес. И с той поры, И с той поры, И с той поры исчез. Но если как-нибудь его Случится встретить вам, Тогда скорей, Тогда скорей, Скорей скажите нам. ВЛАДИМИР НАБОКОВ ВСЕ ОКНА ОТКРЫВ... Все окна открыв, опустив занавески, ты в зале роялю сказала: живи! Как легкие крылья во мраке и блеске, задвигались руки твои. Под левой - мольба зазвенела несмело, под правою - отклик волнисто возник, за клавишем клавиш, то черный, то белый, звеня, погружался на миг. В откинутой крышке отливы лоснились, и руки твои, отраженные там, как бледные бабочки, плавно носились по черным и белым цветам. И звуки холмились во мраке и в блеске, и ропот взбирался, и шепот сбегал, и ветер ночной раздувал занавески и звездное небо впускал. СЧАСТЬЕ Я знаю: пройден путь разлуки и ненастья, И тонут небеса в сирени голубой, И тонет день в лучах, и тонет сердце в счастье… Я знаю, я влюблен и рад бродить с тобой. Да, я отдам себя твоей влюбленной власти И власти синевы, простертой надо мной… Сомкнув со взором взор и глядя в очи страсти, Мы сядем на скамью в акации густой. Да, обними меня чудесными руками… Высокая трава везде вокруг тебя Блестит лазурными живыми мотыльками… Акация чуть-чуть, алмазами блестя, Щекочет мне лицо сырыми лепестками… Глубокий поцелуй… Ты — счастье… Ты — моя… НИКОЛАЙ КЛЮЕВ Я СГОРЕЛА, МОЛОДЕНЬКА, БЕЗ ОГНЯ... Я сгорела, молоденька, без огня, Без присухи сердце высушила. Уж как муж-то мой недобрый до меня Не купил мне-ка атласного платка, А купил, злодей, коровушку, Непорядную работушку. Лучше пуд бы мне масла купил, Подрукавной муки бы мешок, Я бы пояс с епанечкой продала, На те деньги бы стряпейку наняла, Стряпея бы мне постряпывала, Я б, младёшенька, похаживала, Каблучками приколачивала. -Ах вы, красные скрипучи каблучки, Мне-ка не с кем этой ноченькой легчи, Нету деда, рОдной матери с отцом, Буду ночку коротати с муженьком, Муженёчек на перинушке лежит, А меня, младу, на лавочку валИт, Изголовьицем ременну плеть кладёт, Потничком велит окутаться. - Уж ты спи, моя лебедушка, усни, До полуночи квашонку раствори, К петухам парную баню истопи, К утру светлу лен повыпряди, Ко полудню вытки белые холсты, К сутеменкам, не забудь, сготовь порты, У портей чтоб были строчены рубцы, Гасник шелковый с кисточкой, И чтоб пугвицы волженые... - Молода жена, ученая! ЭДУАРД БАГРИЦКИЙ КОНТРАБАНДИСТЫ По рыбам, по звездам Проносит шаланду: Три грека в Одессу Везут контрабанду. На правом борту, Что над пропастью вырос: Янаки, Ставраки, Папа Сатырос. А ветер как гикнет, Как мимо просвищет, Как двинет барашком Под звонкое днище, Чтоб гвозди звенели, Чтоб мачта гудела: "Доброе дело! Хорошее дело!" Чтоб звезды обрызгали Груду наживы: Коньяк, чулки И презервативы... Ай, греческий парус! Ай, Черное море! Ай, Черное море!.. Вор на воре! . . . . . . . . . . . . . Двенадцатый час - Осторожное время. Три пограничника, Ветер и темень. Три пограничника, Шестеро глаз - Шестеро глаз Да моторный баркас... Три пограничника! Вор на дозоре! Бросьте баркас В басурманское море, Чтобы вода Под кормой загудела: "Доброе дело! Хорошее дело!" Чтобы по трубам, В ребра и винт, Виттовой пляской Двинул бензин. Ай, звездная полночь! Ай, Черное море! Ай, Черное море!.. Вор на воре! . . . . . . . . . . . . . Вот так бы и мне В налетающей тьме Усы раздувать, Развалясь на корме, Да видеть звезду Над бугшпритом склоненным, Да голос ломать Черноморским жаргоном, Да слушать сквозь ветер, Холодный и горький, Мотора дозорного Скороговорки! Иль правильней, может, Сжимая наган, За вором следить, Уходящим в туман... Да ветер почуять, Скользящий по жилам, Вослед парусам, Что летят по светилам... И вдруг неожиданно Встретить во тьме Усатого грека На черной корме... Так бей же по жилам, Кидайся в края, Бездомная молодость, Ярость моя! Чтоб звездами сыпалась Кровь человечья, Чтоб выстрелом рваться Вселенной навстречу, Чтоб волн запевал Оголтелый народ, Чтоб злобная песня Коверкала рот,- И петь, задыхаясь, На страшном просторе: "Ай, Черное море, Хорошее море..!" 1927 г. АНАТОЛИЙ ШТЕЙГЕР НИКТО, КАК В ДЕТСТВЕ, НАС НЕ ЖДЁТ ВНИЗУ… Никто, как в детстве, нас не ждёт внизу, Не переводит нас через дорогу. Про злого муравья и стрекозу Не говорит. Не учит верить Богу. До нас теперь нет дела никому - У всех довольно собственного дела. И надо жить, как все, — но самому... (Беспомощно, нечестно, неумело). Как беззащитен, в общем, человек, И как себя он, не считая, тратит... — На мой не хватит, или хватит век, - Гадает он. Хоть знает, что не хватит. ЮРГИС БАЛТРУШАЙТИС ПОЛДЕНЬ… Полдень... Меры нет простору! Высь и долы – круг огня... Весела дорога в гору, К золотой вершине дня! В юном сердце – в знойном небе – Тишь – сиянье – синева... Славься, в жизни, каждый жребий! Звонче, гордые слова! Грусть ли первой долгой тени Поразит тревогой нас, – Друг мой светлый, мы без пени Встретим каждый тайный час... Вихрь примчится ль, луг ероша... Мир – ромашка, ты – пчела, – Пусть твоя земная ноша Будет сладко тяжела... |
| послушать песни на стихи поэтов Серебряного века |
| вернуться на главную страницу |
| перейти на сайт matyuhin-songs.narod.ru |
